Картограф Джонатан Грин (Джейсон Флеминг) волею случая оказывается на Украине, в маленькой деревушке не так далеко от Трансильвании, и с головой окунается в местные верования, в центре которых стоит история про Вия. Многострадальная попытка превратить повесть Гоголя и классику советского развлекательного кинематографа в аттракцион со спецэффектами, зарубежными артистами (в том числе Чарлзом Дэнсом из «Игры престолов») и дополнительными измерениями при помощи тридцати миллионов долларов бюджета и легиона продюсеров.
Фэнтези |
12+ |
Олег Степченко |
30 января 2014 |
30 января 2014 |
2 часа 8 минут |
viymovie.com |
В начале XVIII века англичанин Джонатан Грин (Джейсон Флеминг) отправляется чертить правильные карты Восточной Европы — во-первых, ради славы, во-вторых, скрываясь от гнева отца залетевшей от него девицы. В какой-то момент карета заплутавшего героя ломается на странном украинском хуторе: с год назад здесь сгинул семинарист Хома Брут, три ночи отпевавший сотниковскую дочку Панночку. С тех пор местные жители отгородились от внешнего мира, священник Паисий сошел с ума и то и дело пускается в горячечные проповеди, а по округе шастает что-то страшное. Оставшийся без средства передвижения картограф невольно втягивается в расследование подоплеки великой русской классики.
Упорство, с которым авторы многострадального «Вия» почти десять лет мастерили свою вольную постановку, вряд ли можно объяснить особой любовью к Гоголю: не будь здесь и правда никаких следов русского классика, название фильма можно было бы счесть лишь умелым маркетинговым ходом. Тем временем новый «Вий» — странный зверь: в каком-то смысле анти-Гоголь, история не столько про то, как все было на самом деле, сколько про то, что на деле все было совсем не так. Местный сюжет сперва маскируется под остроумный оммаж, чтобы в итоге обернуться апокрифом. Мистика в фильме трактуется через алкогольные возлияния, реальная дьявольщина — через религиозную бесноватость. Не слишком внятная задумка при этом идет фоном для широкоэкранного аттракциона — не то чтобы дурного, но с ощутимым русским духом не лучшего, увы, свойства. «Вий» даже по-своему пытается оправдать себя: самая четкая мысль, которую можно разглядеть за местными усами и рогами — про опасность изоляции и пользу дружбы культур. Но в конечном счете все равно получается «Вий» без Гоголя и «Сонная лощина» без Бертона.