Англоязычный авторемейк одноименной картины десятилетней давности про вежливых молодых людей, убивающих буржуазную семью. Переснят самим Ханеке почти кадр в кадр. Как и оригинал, возлагает вину за происходящее на зрителя.
Триллер, Драма, Криминальный |
18+ |
Михаэль Ханеке |
29 мая 2008 |
3 июля 2008 |
1 час 51 минута |
Американские папа, мама и ребенок (Рот, Уоттс и 12-летний Гирхарт) — с достатком сильно выше среднего — едут за город играть в гольф и кататься на лодке. К ним стучат двое вежливых юношей в белых теннисках (Питт и Корбет), которых они перед тем видели рядом с притихшими соседями. Говорят, что они — Питер и Пол. Просят яйцо. Делают с семьей то же, что другие мальчики сделали с другой семьей в австрийском фильме 1997 года. По окончании фильма слово в слово повторится дискуссия одиннадцатилетней давности о том, кто больший моральный урод — режиссер или зритель.
На задаваемый в каждой уважающей себя рецензии на американский вариант «Забавных игр» вопрос — зачем кадр в кадр, жест в жест переснимать собственную старую работу, построенную к тому же на более-менее одноразовом трюке (историческая истерика, случившаяся с каннским залом на сто какой-то минуте оригинала, вряд ли где-то повторится), — на это «зачем» есть минимум два официальных ответа. Первый дан самим Ханеке: «Игры» изначально адресовались американцам, но адресат, как оказалось, не смотрит кино с субтитрами. Второй, менее почтенный, но более правдоподобный, звучит в самом фильме из уст убийц: «А почему бы нет?» Почему нет, когда ничего не мешает? Ханеке владеет киноязыком настолько, что в пределах экрана может, как и мальчики в белом, творить что хочет абсолютно безнаказанно: снимать всем известный наизусть текст, экранизировать правила поведения на эскалаторе, в его исполнении от этого все равно нельзя будет оторваться, и чем абсурднее исходная задача, тем больший структуралистский шик ее исполнить. Самым адекватным ответом было бы найти в архивах заметку 1997 года и заменить в ней имена актеров, но в журналах за такой структурализм гонят с работы, так что есть другой вариант — снизить изначально завышенный режиссером градус дискуссии. Верно, что врач, который бьет пациента молотком по коленке не один раз, а дважды, — не врач, а другое слово. Верно и то, что пациент с первого раза явно не понял, и что плеваться в человека, которому нечего возразить по существу, не слишком разумно. Нет смысла спорить с Ханеке, он кругом прав. Но сделай он так, как уже много лет делает Дарио Ардженто, в роли руки с ножом всегда снимающий собственную руку, — он был бы еще правее.